Недавно патриарх Кирилл высказался относительно толерантности и православия. Его высказывание в основном касалось оценки нетрадиционной сексуальной ориентации, терпимости (точнее, нетерпимости) к её представителям и уже достаточно много обсуждалось в сети. Комментировать это высказывание не хочу, да и не считаю себя вправе. У меня довольно сложные отношения с религией и церковью, но в данном вопросе я в определённой мере согласна с патриархом. Но в связи с этим мне вспомнилась весенняя конференция в МосГУ, на которой Межуев Вадим Михайлович говорил о подмене понятий в современном мире. Например, о словосочетании «дружба народов», которое сегодня заменено на словосочетание «национальная терпимость». Так вот, когда начинаешь углубляться в сущность этих понятий, возникает некоторая неловкость в отношении современной лексики. Начну с того, что «дружба» предполагает длительные и априори добрые отношения. Друзья могут ссориться, но при этом дружба всегда предполагает потенциальную возможность примирения.

Теперь возьмём слово «терпимость». У большинства представителей нашей с вами ментальности это слово в первую очередь ассоциируется с совершенно определённого рода домами, которые явно не являются предметом гордости любой культуры. Слово «терпимость» предполагает, что есть что-то, что нам не нравится, но это надо терпеть. Однако следует помнить, что терпение не беспредельно и когда-нибудь обязательно закончится.

Если ты дружишь с человеком, то, безусловно, будешь считаться с особенностями его характера, привычками, вкусом и т.д. Если ты кого-то терпишь, то твоим подсознательным желанием будет найти способ избавиться от контакта с этим человеком. Таким образом, направленность этих понятий различна: центростремительная и созидательная «дружба» является противоположностью центробежной и разрушительной «терпимости».

Теперь хочу разобраться со словами «народ» и «национальность». Слово «народ» изначально включает в себя разнообразие и многоуровневую дифференциацию. С этим словом связан целый ряд различных понятий: граждане государства, этническая или национальная группа, социальные пласты и т.п. Слово «национальность» предполагает дифференциацию исключительно по одному признаку. Таким образом, приходится вводить в обиход и другие словосочетания, например, «классовая терпимость», которая, как нам известно из собственного не очень-то приятного опыта, зачастую заканчивается классовой борьбой и социальным взрывом с непредсказуемыми последствиями.

Понятие «национальная терпимость» напрямую связано с расизмом. То есть сначала была «нетерпимость», а затем начался идеологический дрейф в сторону национальной терпимости. Я ни в коем случае не говорю, что это плохо. Но, вероятно, такая идеологическая установка работает в тех культурах, которые исторически пережили национальную нетерпимость. В культурах, которые не были запрограммированы на национальную нетерпимость, внедрение идеологии национальной терпимости может привести к совершенно обратному результату. На мой взгляд, именно эту тенденцию мы сейчас и наблюдаем в нашем обществе. И тенденция эта весьма и весьма опасная. Потому что друга обидеть нельзя, а чужого человека, которого приходится терпеть – можно. И оправдать такой поступок довольно легко. Вот и получается, что выходца с Кавказа или из Азиатских республик можно избить до смерти, оправдывая свой поступок тем, что терпение закончилось, что эти самые выходцы «достали» и «понаехали», что они не люди, а «зверьки». И чего только не услышишь в оправдание такой не очень-то человеческой позиции.

Есть ещё один любопытный вид «терпимости» - религиозная. Почему бы не остановиться на понятии «свобода вероисповедания»? Так нет же! Творцы современной идеологии заставляют нас замечательное слово «свобода» поменять на уже описанное выше слово «терпимость».

Признание свободы вероисповедания делает бессмысленным термин «религиозная терпимость». Вместе с тем внедрение в повседневную речь термина «религиозная терпимость» постепенно исключает возможность свободы вероисповедания. Свобода вероисповедания предполагает не только возможность выбора религии и уважительное отношение к выбору других, но и собственное отношение к вере как таковой. А религиозная терпимость предполагает терпение, хоть и временное, других религий, но ничего не говорит о тех, кто вообще не соотносит себя с какими-либо религиями. Вот и получается, что подобная идеология в некоторой степени регламентирует только отношения между устоявшимися религиозными группами, да и то до тех пор, пока хватает терпения. А когда терпение заканчивается, то вводится запрет на строительство мечетей и ношение хиджаба, взрываются древние статуи Будды, а логическим завершением всего этого становятся взрывы домов, поездов, самолётов... И всё это всегда можно оправдать тем, что «сколько же можно терпеть?!»

Возможно стоит всё-таки задуматься нынешним идеологам о том, что использование не свойственных нашему менталитету понятий может привести к нежелательным последствиям в социуме, что не следует убирать из обихода привычные и понятные слова, заменяя их на непривычные и непонятные, что понятийный аппарат, которым пользуются люди в повседневной жизни постепенно формирует новую ментальность, новое мировоззрение и что мы рискуем получить в результате поколения совсем незнакомых нам людей, с которыми совсем не захочется дружить. И тогда действительно придётся всех вокруг терпеть и ждать, когда же, наконец, окружающие неприятные и незнакомые тебе люди куда-нибудь исчезнут и оставят тебя в таком долгожданном, однообразном и пустом одиночестве.

Ссылка на страницу обязательна. Использование любых материалов только по согласованию с автором.