Возникновение культурно-исторических типов во многом зависит от аксиологической направленности социокультурной группы, которая в свою очередь опирается на философские и религиозные установки, сформированные в социуме в процессе культурно-исторического развития. Формирование поведенческих норм и коммуникативных традиций также происходит в рамках основных концепций философско-религиозных структур.

Культура стран Юго-Восточной Азии на протяжении тысячелетий испытывала на себе мощное влияние Поднебесной империи, что наложило свой отпечаток на традиции и нормы этих стран. Кроме того, наличие единого религиозного пространства, сформированного тремя основными религиями — буддизмом, конфуцианством и даосизмом — способствовало возникновению схожих принципов межличностной коммуникации. Стоит особо сказать о том, что одна из основных традиционных религий — конфуциантсво — является как раз учением, связанных с укреплением государственности и регламентацией коммуникативной практики.

Конфуций привнёс в китайскую культуру множество поведенческих норм. Идеи государственности и воспитания совершенной личности сочетаются в его учении с этическими законами. Ему принадлежит правило, которое сегодня мы называем «золотое правило этики»: «Не делай людям того, чего не желаешь себе, и тогда в государстве и в семье к тебе не будут чувствовать вражды». Название одной из книг конфуцианства «Ли цзи» переводится как «книга установлений», «книга обрядов», «трактат о правилах поведения».

Конфуций также считал предопределённым социальное деление общества, в котором каждому уготовано его собственное место, соблюдение предначертанного является при этом гарантией государственности. Подобное социальное деление сродни традиции индийской кастовости. Конфуцианство и сегодня обладает огромным влиянием, а современный Китай во многом сохранил ментальность, сформированную конфуцианской традицией. Человек в этой традиции полностью подчинён идее государственности и включён в общую схему, как винтик в огромном механизме.

Согласно «Ли цзи», «ритуал и долг суть великие человеческие начала. Наставляя в верности и совершенствуя в дружелюбии, они укрепляют содружество плоти и кожи, прочность костей и сухожилий. Они суть великие начала, поддерживающие жизнь и сопутствующие в смерти, служащие душам [умерших] и духам. Они суть великие врата, выводящие к великому пути, дающие выход человеческим чувствам. Только совершенномудрые смогли понять, что ритуал не должен прерываться. Чтобы разрушить царство, погубить клан, извести человека, нужно прежде всего искоренить ритуал»¹. Таким образом, существование социокультурной группы как единого уникального образования, обладающей определённой ментальностью, становится в прямую зависимость от обрядов и ритуалов, к которым без сомнения можно отнести принятые в социуме поведенческие нормы.

Влияние каждой из традиционных религий неравномерно на территории Юго-Восточной Азии. К примеру, Китай ориентирован на философию Конфуция и Лао Цзы, а Япония в большей степени связана с буддизмом и автохтонной религией синто.

Учение Конфуция, как наиболее удобная религиозная концепция для управления государством проникла практически во все уголки региона, особенно это касается правил взаимодействия гражданина и государства. Одновременно с даосизмом, постулирующим изначальную непреходящую гармонию мира и исповедующим принцип недеяния, как высшей степени религиозности, конфуцианство как нельзя лучше способствует созданию и управлению централизованным государством и во многом соотносится с ментальностью народов, населяющих страны Юго-Восточной Азии.

Буддизм как крупная мировая религия более других использовал миролюбивую практику во время своего распространения в разных культурах. К примеру, традиция почитания змея в Камбодже и на Шри-Ланке способствовала усилению значения образа змея-охранителя в местном варианте буддизма, в то время, как в индийском варианте этот образ менее популярен и редко воплощался в произведениях искусства., а в Корее буддизм более всего проявился в культе бодхисатв. Период экспансии буддизма не был отмечен кровавыми событиями, схожими с крестовыми походами христиан или исламским джихадом. Но он успешно мимикрировал, попадая в другую культурную реальность, выполняя простое правило, согласно которому «тот, кто вступает в чужое царство, должен следовать его обычаям; входит в чужой дом – соблюдать его табу. Если не нарушать запретов, не идти поперёк обычая, не встретишь затруднений…»².

На протяжении долгого времени этот регион был малодоступен для жителей Европы и Америки, однако с середины девятнадцатого века взаимодействие с этим регионом постоянно нарастает. Сегодня страны Юго-Восточной Азии в значительной степени включены в общемировые процессы как в политической сфере, так и в экономике.

Межличностное взаимодействие предполагает необходимость донести личные интересы до «другого» или «других», учитывая при этом их желания, силы и возможность сопротивления. С течением времени сформировалась традиция межличностного взаимодействия с определёнными правилами и установками, принятыми в определённой социокультурной группе в рамках общей ментальности.. Безусловно, человек сам формирует круг своего общения. По словам индийского поэта, «каждый ум притягивает и отражает мысли того же вида, что присущи ему самому»³. Но жизнь и деятельность человека предполагает взаимодействие не только со своим избранным кругом, но и с незнакомыми людьми, а также с теми, кто не относится к числу «желанных знакомых». Подобное взаимодействие детерминировано различными коммуникативными правилами и нормами как важной по своей сути составляющей социокультурной повседневности.

Взаимодействии субъектов социума, объединённых совместной деятельностью, предполагает одновременное возникновение у субъекта двух противоположных мотивов для дальнейшего поведения. С одной стороны, включается механизм защиты от воздействия извне, а с другой стороны – механизм отождествления себя с коллегой для более эффективного взаимодействия (по такому же принципу происходит взаимодействие социальных групп и локальных культур). В этом процессе огромную роль играет межличностная коммуникация, особенности которой обусловленны культурными традициями социума. Не следует забывать, что межличностная коммуникация в своей основе также имеет сакральную основу. Не случайно по сей день является обязательным обмен подарками при встречах политический деятелей и представителей бизнеса. Конечно, любой дар является развитием ритуала подношения даров, но в деловом и политическом протоколе обмен подарками становится знаком, фиксирующим событие, встречу и т.д и придающим завершённость протокольному действу. Таким же продолжением сакральной коммуникации являются различные клятвы и присяги, в том числе клятва президента. Принесение присяги на библии или конституции — клятва на священном предмете. Дающий клятву совершает обряд благодаря которому он устанавливает определённые взаимоотношения с другими членами сообщества при свидетельстве священного предмета. Таким образом, символика, обрядовые и ритуальные действа современности во многом апеллируют к архетипах сознания, насыщенным культурно-историческим опытом.

Именно эти архетипы являются общими моментами в культурах мира. Однако при сходных мотивациях и формах коммуникационных процессов, особенности коммуникативных практик во многом зависят от ментальности социокультурной среды, являясь зачастую якорем для культурной самоидентификации. Так, к примеру, главенствующая в христианстве идея Логоса привела к тому, что для общения в культурах Европейских стран важен процесс «поговорить», а в культурах Востока – «помолчать», поскольку религиозно-философские концепции предполагают значимость созерцания гармонии мироздания. Японский учёный Нагасима Нобухиро пишет, что «для западного типа мышления характерна «коммуникация максимального сообщения», тогда как для японского мышления – «коммуникация минимального сообщения»»⁴. «Западный» тип предполагает подачу информации с максимальной убедительностью, логической обоснованностью, ясностью. Человек, получивший эту информацию, должен иметь возможность воспринять её именно так, как предлагает ему собеседник – в определённой последовательности и с определёнными образами. «Восточный» тип коммуникации предполагает передачу сущности, которая позволяет собеседнику принять информацию «изнутри», ощутив сказанное через собственный опыт. К примеру, большая часть отведённого на переговоры времени приходится на сторонние разговоры, не имеющими прямого отношения к теме. Тем не менее в процессе общения возникает определённая атмосфера, которая способствует осознанию сторонами мировоззренческих основ сторон. Определившись с этими основами можно достаточно быстро решить конкретные вопросы бизнеса.

Особенности коммуникации на Востоке связаны с особенностями сложившейся ментальности. «Каков человек, таков и мир; как он думает, так и строит с ним свои отношения. Понимание всеобщего закона не могло не сказаться на том, что производил человек на свет, будь то письменность или музыка, архитектура или поэзия, отношение к природе или отношения между людьми»⁵. Согласно «восточной» традиции, у мира есть душа, а взаимодействие с мирозданием – это взаимодействие душ.

Согласно философским учениям Востока, природа многообразна, а человек как часть природы является частью этого многообразия и в физическом смысле, и в духовном: «Человек может быть подобен нам обликом, но ум его может не быть подобен нашему. Или он может быть подобен нам умом и не быть подобным нам обликом. Мудрый предпочитает быть подобным умом, а обыкновенные люди любят тех, кто похож на них обликом, и избегают тех, кто на них не похож»⁶. Однако, в социокультурном опыте Японии есть период самоизоляции, который является уникальным для Юго-Восточной Азии, отмеченная своеобразной идеологией, которая определила направление учения сингаку, представляющее собой практическую этику и школа кокугаку, которая изучает самобытность японского народа на основе изучения древней японской письменности. Таким образом, мирные вначале поиски национальной самоидентификации постепенно перерождаются в расистскую националистическую идеологию, определившую вектор развития государства на несколько столетий вперёд.

Любая сфера жизни социума сохранила в себе до сегодняшнего дня следы националистической идеологии. Например, по сей день в Японии отношение к народам соседних стран более чем пренебрежительное, что находит своё отражение и в политике, и в туристическом общении, и в сохранившихся с прошлых времён названиях соседних народностей (например, аборигенов северных островов в Японии называют «гиляки», то есть «собаки»). Безусловно, насильственное прекращение изоляции страны не прибавило уважения к внешнему миру.

Интровертность культуры не исключает значимости межличностной коммуникации. В «Книге Перемен» сказано: «Будь с людьми в диком поле, одолеешь и широкую реку»⁷. Буддистский текст «Дхаммапада» в «главе о слонах» говорит:

Если найдешь разумного друга, готового идти вместе, праведно живущего, мудрого, превозмогшего все невзгоды, – иди с ним, радостный и вдумчивый.
Если не найдешь разумного друга, готового идти вместе, праведно живущего, мудрого, – иди один, как царь, отказавшийся от завоёванного царства, или как слон в слоновом лесу.

В связи с этим нельзя не упомянуть об отношении к лжи в культурах Китая и Японии. Ложь и обман воспринимаются представителями этих как личное оскорбление, однако, так как государство, социум превалирует по своей значимости над личными интересами, то в общении с иностранными компаниями вполне допускаются, особенно если это принесёт благо стране, компании или какой-либо социокультурной группе, с которой идентифицирует себя индивид. Используя европейскую лексику можно было бы назвать такую позицию «политикой двойных стандартов», однако не следует сразу ставить подобное клише. Необходимо всего лишь взглянуть на проблему с мировоззренческих позиций представителей этих культур.

Сглаженная бинарность, свойственная «восточной» культуре, способствует формированию в социуме условий, при котором этические понятия обладают полисемантическим характером и не имеют четких границ. Антропоцентрическое мироощущение европейцев рассматривает процесс межличностной коммуникации как взаимодействие двух или более независимых систем, в равной степени обладающих способностью изменять окружающую действительность и имеющих на это право согласно сущности, созданной по божественному «образу и подобию». Мироздание выступает в данном случае как объект реализации творческих способностей индивида. «Восточная» культура рассматривает мироздание как единое пространство (во всех смыслах), в которое гармонично вписан индивид, что обусловливает особенности межличностной коммуникации.

Столь различное мироощущение приводит к формированию отличных друг от друга традиций в общении и поведении. Для Европы коммуникативный процесс связан с взаимодействием отдельно взятых сложных систем, одной из которых индивид. «Восточная» культура не признаёт индивидуализма, но уважает индивидуальность.

В отличие от «европейской» социокультурной традиции, основанной на примате слова, «восточная» традиция уделяет значительно больше внимания языку жестов, поскольку «…слова могут помочь в малом, но великое постигается без слов»². Не случайно по сей день телефон в Японии не является средством для переговоров. По телефону можно назначить встречу, но не решить проблему. Для разговора необходимо личное визуальное взаимодействие, позволяющее максимально использовать свойства жестовой коммуникации. Важностью жестовой коммуникации культура Юго-Восточной Азии обязана буддизму, где кистевые жесты – мудры – являются особым ритуальным языком. При этом мудра – положение рук, строго определённое каноном.

Бесконтактных жестов в странах Востока великое множество: традиционный поклон приветствия, передача предметов двумя руками одновременно, внимательный взгляд и многие другие. Диапазон символических значений подобных жестов невероятно широк. В отличие от бесконтактных жестов, жесты, связанные с физическим взаимодействием, в значительно большей степени соотносятся с понятием личного пространства. Следует отметить, что личное пространство для представителей культуры Юго-Восточной Азии является крайне важным и нарушение границ, к примеру похлопывание по плечу, может быть воспринято как оскорбление.

Значение жеста в рамках определённой культуры характеризуется общим восприятием человеком собственного тела. Отношение личности (или души) к собственному телу сродни ощущению себя как личности в мироздании. «Западная» культура предполагает, что «я» (личность, душа) обладаю своим телом. «Восточная» ментальность отождествляет «я» и тело, объединяя психику и физиологию в единое целое.

Существует множество правил этикета, связанных с рукопожатием. Эти правила могут различаться в зависимости от местных традиций. Например, в «европейской» культуре допускается рукопожатие левой рукой, а на Востоке такое рукопожатие – признак неуважения. При этом признаком высшего уважения считается пожатие двумя руками. В то же время общим правилом является обязательность пожатия рукой без перчатки. Если в Европе при знакомстве или деловой встрече мужчины и женщины первой руку протягивает женщина, то в странах исламской культуры такое рукопожатие принципиально недопустимо.

Стремление к диалогу закреплено в популярном сюжете китайского искусства, иллюстрирующего историю о Шакьямуни и Прабхутаратне, который являлся Буддой из прошлой эры. Вернувшийся к существованию Прабхутаратна и исторический Будда Шакьямуни вступают в диалог о философских тонкостях учения, который происходит в традициях китайского диспута. Китайская традиция, основанная на конфуцианстве и мистических воззрениях дао, и пришедшая извне религия буддизма нашли в культуре Китая общие моменты: «обе почитают прошлое и рассматривают аргументированные рассуждения как путь к истине»⁸.

Восточная культура создала уникальную традицию чаепития, которая способствует максимально успешному развитию диалога. Сами участники этого события не совершают каких-либо действий, сопряжённых с проведением чайной церемонии. Ведение такой церемонии является определённого рода искусством, которому обучают опытные мастера. Задача ведущего – создать максимально удобные условия и атмосферу для ведения диалога. При умелой организации чайной церемонии, время теряет свою значимость и его течение не осознаётся собеседниками. В то же время сама церемония способствует доброжелательности собеседников и их погружению в общение. По инициативе принимающей стороны в Китае или Японии встречи и переговоры часто проводятся именно в залах для чаепития, что создаёт крайне благоприятную обстановку и способствует максимальному погружению в диалог.

Нельзя пройти мимо значимости языка международного общения. Сегодня таким языком можно назвать английский. Этому способствуют коммуникативные процессы в сетевом пространстве, давление массовой американской культуры, ориентация делового сообщества на американскую систему ведения бизнеса. В этой связи стоит отметить, что в последнее время значительно выросло количество людей, изучающих китайский язык и культуру Китая, что безусловно свидетельствует о постепенной смене направления вектора развития одной из сторон человеческой деятельности, в данном случае сферы экономических интересов.

Происходящие в мире глобализационные процессы в качестве идеологической основы содержат в себе философско-религиозные концепции западноевропейской и североамериканской культуры. С одной стороны страны Юго-Восточной Азии сегодня экономически прочно спаяны с общемировыми тенденциями развития, с другой — собственные культурные традиции представляются значительным противовесом глобализации. Во всяком случае, противовесом глобализации на основе мировоззрения, сформированного духовными практиками европейской культуры, поскольку действие индивида-творца в глобальном мире, в едином информационном поле создаёт сложную антропологическую ситуацию.

Однако в этой связи следует признать, что с одной стороны глобализационные процессы во многом спровоцированы европейскими и североамериканскими экономическими структурами, озабоченными расширением рынка сбыта, с другой стороны традиции философско-религиозных практик Востока значительно более удобны в качестве идеологической и психологической платформы для глобализации. Субъективное восприятие себя включённым в общую среду обитания как части единого целого, мне думается, в значительно большей степени соответствует формирующейся ситуации глобального мира, чем мироощущение субъекта-наблюдателя, субъекта-творца, воспринимающего мир как площадку для экспериментов.

Модель глобального мира укладывается в концепцию единого пространства (как реального, так и виртуального), априорной мировой гармонии, в которую вписан человек, воспитанный в границах философско-религиозных концепций Востока. Если в сознании человека «европейского» процесс растворения в структуре, формирующейся непривычной среде, в «ином», в том числе и в новом коммуникативном пространстве вызывает подсознательный протест и ведёт к антропологическому кризису, то сознание человека «восточного» с лёгкостью адаптируется к новым реалиям, поскольку изначально готово к восприятию себя как части. Ощущение себя частью глобальной структуры не вызывает психологического дискомфорта, а глобальные сети быстро и безболезненно становятся частью привычной среды обитания. При этом информационное пространство гармонично дополняет предметный мир.

Конечно, в такого рода пространстве возникает необходимость модернизации принципов межличностного общения, а как раз в этом вопросе коммуникативные традиции Востока крайне стабильны. При повсеместном использовании различного рода коммуникативных устройств (телефонов, интернета и пр.) все встречи и переговоры проводятся при визуальном контакте.

Формирование глобального мира несомненно связано с обустройством единого информационного и коммуникативного пространства. И если лингвистическая база для этого пространства определена, то идеологическая и философская основа глобального мира представляет собой скорее некий набросок, чем чёткий и явный чертёж.

ЛИТЕРАТУРА

1.Древнекитайская философия: В 2 т. – Т. 2. М., 1994. – Ли цзи.
2.Философы из Хуайнани / Хуайнаньцзы. – М., 2004.
3.Суфии. Сгорающие в любви. – СПб., 2005. – С. 83. Хазрат Инайат Хан.
4.Григорьева Т.П. Синергетика и Восток // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. – М., 2000. – С. 236.
5.Григорьева Т.П. ДАО И ЛОГОС (встреча культур). – М., 1992.
6.Чжуан-цзы. Ле-цзы // Философское наследие. – М.: Мысль, 1995.
7.Щуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга перемен». – М., 1960.
8.Фишер Р. Искусство буддизма. – М., 2001.

Ссылка на страницу обязательна. Использование любых материалов только по согласованию с автором.

Религия как знаковая система: Знак. Ритуал. Коммуникация. - Вып. 1. Под. ред. В.Ю. Лебедева и А.М. Прилуцкого. - Тверь: Издательство ГЕРС, 2011. - 154 с.
ISBN 978-5-88942-102-3.